Под холодным дождем, самой темною ночью,
Как в стихах молодых дикарей,
Переполненной матом громкою речью,
Я пугаю невинных детей,
Не поэт, актер, не трезвея привычно,
Я пытаюсь не выть от тоски,
не трезвый пророк, этой самой обычной,
Проклятой богом земли.
Эй, скоро конец.
Кто посмеет сказать что я лжец?
Кто посмеет поспорить, что скоро конец?
Под серым дождем, самым пасмурным утром,
И с пачкой плохих сигарет,
Я выйду за двери, в сознании мутном,
Плохими стихами встретив рассвет,
Не влюблен, не любим, не трезвея привычно,
Я пытаюсь от скуки уйти,
Я нетрезвый пророк, этой самой обычной,
Проклятой богом земли.
Эй, скоро конец.
Кто посмеет сказать что я лжец?
Кто посмеет поспорить, что скоро конец?(с)
Как в стихах молодых дикарей,
Переполненной матом громкою речью,
Я пугаю невинных детей,
Не поэт, актер, не трезвея привычно,
Я пытаюсь не выть от тоски,
не трезвый пророк, этой самой обычной,
Проклятой богом земли.
Эй, скоро конец.
Кто посмеет сказать что я лжец?
Кто посмеет поспорить, что скоро конец?
Под серым дождем, самым пасмурным утром,
И с пачкой плохих сигарет,
Я выйду за двери, в сознании мутном,
Плохими стихами встретив рассвет,
Не влюблен, не любим, не трезвея привычно,
Я пытаюсь от скуки уйти,
Я нетрезвый пророк, этой самой обычной,
Проклятой богом земли.
Эй, скоро конец.
Кто посмеет сказать что я лжец?
Кто посмеет поспорить, что скоро конец?(с)